Аннотация результатов, полученных в 2014 году
В отчетном году рабочая группа исследовала три вида массовых протестных движений, имевших место в период Французской революции и Наполеоновских войн. Во-первых, на основе архивных и печатных источников был проведен детальный анализ процессов вызревания и эскалации антиправительственного выступления в Париже 5 октября 1795 г., известного как "вандемьерский мятеж". Изучение этих материалов показало, что данное выступление по составу участников, по спектру преследуемых целей и механизмам мобилизации протестного контингента может быть отнесено к ряду классических антиправительственных городских восстаний стихийного характера - journees, периодически имевших место на протяжении первых пяти лет Революции. Вместе с тем, доказано, что широко распространенное до сих пор в историографии утверждение, что вандемьерское восстание стало следствием роялистского заговора является сугубо пропагандистским конструктом, созданным Конвентом и поддержанным, в собственных политических интересах, его противниками из роялистского лагеря. Во-вторых, было начато комплексное исследование механизмов мобилизации исламского сопротивления французской оккупации в Египте 1798-1801 гг. Изучение дискурса французских участников Египетской экспедиции о Востоке показало, что, используя образ "Востока" как антипода "Запада" при определении собственной идентичности, французы в своих повседневных практиках поступали по отношению к местному населению именно таким способом, какой в их представлении был для "Востока" наиболее адекватен. Это влекло за собой широкое применение двойных стандартов: к примеру, в Египте французы, пришедшие туда под лозунгами распространения ценностей Французской революции, на деле практиковали пытки и работорговлю, запрещение которых традиционно относят к важнейшим ее достижениям. Разумеется, подобный подход делал невозможным какой-либо компромисс и повлек за собой острый конфликт политического, культурного и конфессионального содержания в отношениях между французами и египтянами. Однако переход этого кризиса в форму открытого насильственного противостояния происходил достаточно сложным путем, как показало проведенное в рамках настоящего проекта исследование событий предшествовавших Второму Каирскому восстанию 1800 г. Несмотря на массовое недовольство населения поведением оккупантов, сопротивление приобрело форму вооруженного восстания только в результате воздействия внешнего фактора - прорыву в Каир частей турецкой армии, потерпевших поражение в битве при Гелиополисе. В-третьих, было проведено комплексное исследование мотивов и форм протестного поведения русского населения на оккупированных в 1812 г. французами территориях. В частности, исследование русского фольклора о 1812 годе показало, что борьба против французского нашествия воспринималась "низами" русского общества как религиозная война против врагов христианской веры, чем нередко и были обусловлены эксцессы жестокого отношения русских крестьян к французским военнослужащим. Указанные исследования на протяжении всего года сопровождались работой по массированному мониторингу современной зарубежной литературы и отбору ранее не вводившихся в научный оборот материалов французских архивов, результаты которой лягут в основу ряда научных публикаций. Итоги проводившихся за прошедший год исследований нашли отражение в 5 статьях (из которых одна вышла во Франции) и в материалах международной конференции, которую научная группа организовала в сотрудничестве с Университетом Сорбонна-Пантеон (Париж-1) и Фондом Наполеона.

Аннотация результатов, полученных в 2015 году
В 2015 г. научная группа в рамках работы по изучению социальных механизмов массовых протестных движений акцентировала внимание следующих проблемах: 1) Способы мобилизации политической оппозицией протестных настроений широких слоев населения для обеспечения себе массовой поддержки в условиях относительно гарантированных демократических свобод. Эта проблема рассматривалась, прежде всего, на материале политической жизни посттермидорианской Франции, когда правая (роялисты) и левая (якобинцы и бабувисты) оппозиции имели возможность состязаться за влияние в обществе, используя широкий диапазон легальных методов политической борьбы, которые, впрочем, они в разных сочетаниях комбинировали с нелегальными. Участниками проекта были исследованы особенности функционирования публичного пространства того времени и процесса формирования внутри него общественного мнения, проанализированы формы репрезентаций, применявшиеся представителями противоположных флангов политического спектра, в частности такими видными как глава роялистов граф Прованский и лидер "заговора равных", революционный коммунист Гракх Бабёф. Особое внимание участниками проекта уделено роли СМИ в усилении или, напротив, ослаблении протестных настроений через использование образа внешнего Врага. Данный аспект исследован не только для посттермидорианского этапа, но и для всего периода Французской революции и Наполеоновской империи. 2) Социокультурный диссонанс как причина протестных движений при насильственном переносе ценностной парадигмы Просвещения в регионы традиционной культуры. Эта проблема рассматривалась, прежде всего, на материале истории борьбы местного населения против французского вторжения в Египет 1798-1801 гг. и Россию 1812 г. в сравнении с соответствующими событиями в Вандее 1793-1795 гг., Южной Италии 1799 г. и в Испании 1807-1814 гг. Как показывают компаративные исследования, в тех регионах, где традиционная культура сохраняла прочные позиции, вторжение французских войск, несших с собой принципиально иную систему ценностей, влекло за собой конфликт мировоззренческих парадигм. В результате там война приобретала характер межцивилизационного конфликта, а сопротивление местного населения принимало форму тотальной народной войны. В этих случаях наиболее эффективным средством мобилизации активности масс на отпор французской армии оказывалась религия, составлявшая мировоззренческую основу традиционного общества. Именно такой тотальный характер народной войны приобрело сопротивление египтян французам в ходе Второго каирского восстания 1800 г., наиболее полная в мировой историографии реконструкция событий которого проведена именно в ходе реализации настоящего проекта. 3) Проблема лидерства в движениях протеста. На примере событий Брабантской и Французской революций участники проекта анализировали различные модели поведения, позволявшие тем или иным участникам протестного движения выдвигаться на лидирующие позиции и удерживать его более или менее длительный отрезок времени, либо наоборот - приводили к его потере и оттеснению конкурентами. Указанные исследования на протяжении всего года сопровождались работой по детальному мониторингу современной зарубежной литературы и отбору ранее не вводившихся в научный оборот материалов зарубежных архивов. Результаты проведенных за прошедший год исследований нашли отражение в 15 опубликованных статьях (две из которых во Франции) и в 5 научных докладах на трех конференциях, в т.ч. двух докладах на XXII Международном конгрессе по историческим наукам (Цзинань, Китай), а также в выступлениях участников проекта в российских средствах массовой информации.

Аннотация результатов, полученных в 2016 году
В центре внимания членов научного коллектива в третий год выполнения проекта находились следующие проблемы: 1) Взаимодействие элит и рядовых участников массовых протестных движений. Сравнительный анализ разных форм социального протеста в рассматриваемый период дал основание для вывода о высокой степени автономности указанных движений от политических интересов различных элит, оспаривавших друг у друга власть. Причем, это относится ко всему политическому спектру: как к революционной его части, так и к контрреволюционной. Участники ни одного из обычно ассоциируемых с Революцией массовых выступлений городского плебса, т.н. journées, не выдвигали сколько-нибудь далеко идущих политических лозунгов. Подобные выступления, бесспорно, ослабляли монархию, позволяя оппозиционным элитам вырывать у нее все новые уступки, однако сами по себе являлись скорее непосредственной реакцией на те или иные информационные поводы, нередко мнимые, провоцировавшие всплеск коллективных страхов в ситуации общего недовольства текущими экономическими трудностями. Даже в тех немногочисленных случая, когда такие выступления были спровоцированы революционными элитами, как, например, 10 августа 1792 г. или 31 мая - 2 июня 1793 г., плебс составлявший основную массу их участников, не имел какого-либо четкого представления о политических целях, которые с его помощью пытались достичь элиты. К тому же, даже спровоцированное теми или иными политическими силами народное движение могло довольно быстро выйти из-под их контроля и повернуть в непредвиденное и нежелательное для революционных элит русло, как это, например, произошло в сентябре 1792 г. Характерно, что как только наиболее радикальная часть революционной элиты обрела власть и в достаточной степени консолидировалась перед лицом внешним и внутренних угроз, она использовала всю мощь государственной машины - госаппарат, армию, СМИ - для предотвращения и пресечения новых journées. Теперь точно такие же по своему характеру выступления, столь же аполитичные и вызванные причинами частного порядка, как и в начале Революции, стали трактоваться властью в качестве контрреволюционных, как это, например, произошло с Лионским восстанием или Вандемьерским мятежом. Впрочем, оказавшаяся после 1792 г. в политической оппозиции роялистская элита тоже не смогла подчинить себе народные движения протеста, направленные против революционной власти. Даже в Вандее и Бретани, где участники антиправительственных крестьянских движений формально провозгласили своей целью восстановление монархии, различие интересов низов и элит оказалось столь значительным, что эмиссарам Людовика XVIII, официального лидера роялистов, так и не удалось наладить эффективного взаимодействия с повстанцами. В целом же приходится констатировать, что если политическая составляющая в тех или иных массовых протестных движениях - не важно "революционных" или "контрреволюционных" - и просматривается среди прочих, имеет она явно вторичное значение по сравнению с социокультурными и экономическими факторами . 2) Типология массовых движений протеста против системы ценностей Французской революции. Проведенный в ходе работы над проектом анализ современной зарубежной историографии по данной теме показал, что подавляющее большинство западных историков сегодня имплицитно исходят из идеологически окрашенного тезиса, воспринимаемого сейчас практически как аксиома, о том, что Французская революция представляла собою воплощение воли народа, выступавшего ее основным актором, вследствие чего, любые направленные против нее движения, сколь бы массовыми они ни были, представляли собою всего лишь "исключение из правила", своего рода "патологию", "отступление" от магистрального пути истории. Соответственно, общим местом практически для всех работ по истории Вандейского восстания, крупнейшего во Франции конца XVIII века протестного движения против Революции, сегодня является определение, в свое время предложенное Б. Барером, "необъяснимая Вандея", которое предполагает, что крайне трудно найти рациональное объяснение народному восстанию, направленному против "народной" же революции. Между тем, как предполагает ряд современных исследователей Вандейских войн, это восстание имело, прежде всего, социокультурные причины и стало следствием насильственного насаждения мировоззренческих ценностей Просвещения в регионе господства традиционной культуры. Подобная интерпретация Вандейского восстания позволяет поставить его в один типологический ряд с аналогичными движениями протеста, изучавшимися участниками научного коллектива в ходе реализации данного проекта, а именно - итальянской Инсордженцей 1796-1814 гг., антифранцузским сопротивлением в Египте под знаменем джихада 1798-1801 гг., испанской герильей 1808-1814 гг., антинаполеоновским народным движением в России 1812 г. При таком подходе Вандея предстает уже не исключением и не единичным, уникальным и труднообъяснимым событием, а скорее одним из многих проявлений универсального феномена, что открывает широкие возможности для компаративного изучения как ее самой, так и всех подобных явлений, имевших место в разных странах той эпохи и всех последующих, поскольку конфликт традиционализма и либерально-демократической культуры, утвердившейся в ходе Французской революции, до сих пор составляет одну из главных констант, определяющих мировую политику. Указанные исследования на протяжении всего года сопровождались работой по детальному мониторингу современной зарубежной литературы и выявлению ранее не вводившихся в научный оборот материалов зарубежных архивов. Результаты проведенных за прошедший год исследований нашли отражение в 22 статьях (в т.ч. в 5 для изданий, индексируемых в WoS, и 1 для издания, проиндексированного в SCOPUS), в 3 монографиях и в 14 научных докладах на девяти конференциях, а также в выступлениях руководителя проекта в российских средствах массовой информации.