Аннотация результатов, полученных в 2023 году
В ходе эмпирических исследований проводилось различие между постконфликтной ситуацией в странах-победителях и странах, проигравших Вторую мировую войну. Заданная заявленной методологией оптика, включающая анализ проектов человека на четырёх уровнях, показала свою эффективность и позволила достичь следующих выводов. Если в ФРГ развивается педагогика мира как рефлексия об итогах войны и о проблеме вины и ответственности немецкого народа за преступления нацизма, то в ГДР вопрос о воспитании миролюбия ставился в духе марксистской философии – как критика милитаризма и капитализма (следуя К. Либкнехту). Педагогика в ГДР ориентировалась на социально-обусловленные принципы гуманизма и интернационализма, тогда как педагогика мира в ФРГ исходила из установки на биологическую склонность человека к агрессии (следуя Д. Зенгхаасу), которую необходимо сдерживать, контролируя аффекты и признавая различия. Более того, в обоих случаях делался акцент на развитии критического мышления для предотвращения влияния альтернативных идеологий. Внимание к установкам и способам мышления обрело особую актуальность в США, где Офис военно-морских исследований стал основным инвестором и драйвером в изучении креативности, которая рассматривалась в качестве формы производства знания о сценариях, которые невозможно вывести из предыдущего опыта. Запуск первого советского спутника (1957) вызвал институциональный ответ: был принят Закон о национальном образовании в области национальной обороны (NDEA) 1958 г. Приоритетным стало приобретение навыков креативного мышления, развитие умения «мыслить немыслимое», а также поиск и отбор креативных людей, которыми до этого пренебрегали или даже осуждали. Таким образом, понятие и феномен креативности стал объектом интереса правительства и предметом геополитической озабоченности в период «Холодной войны». Примечательными в этой связи предстают и изменения в скаутском движении в США, где скаутские организации сразу после войны стали использоваться для продвижения политики так называемого «внутреннего сдерживания» – политики по противодействию коммунизму, «левым» и пацифистским ценностям внутри страны. Вместо скаута – смелого исследователя природы и разведчика в милитаристском толковании формируется образ скаута-«умельца на все руки» как части концепции «безопасного дома». Важный блок исследований был посвящен историческим материалам и воспоминаниям очевидцев, позволяющих оценить и описать повседневную жизнь людей в годы после Второй мировой войны, на основе анализа которых раскрывается, как понятия «место» и «дом» стали доминирующими в переживании постконфликтной ситуации на индивидуальном уровне, а также к идее, что именно с возможности получения личного «места» и восстановления «дома» с его довоенными атрибутами и практиками начинается индивидуальное миростроительство и адаптация к постконфликтной ситуации. Одним из выражений такой «приватизации» постконфликтности стал «советский бидермайер». На основе масштабного изучения живописи и кинопродукции (240 советских кинофильмов, вышедших в прокат с 1945 по 1955 гг.) показано, что в искусстве послевоенного периода доминируют сцены мирной, уютной, частной жизни, отсутствует тема борьбы, страдания, героизма и жертвенности. В случае же пионерской организации СССР и других стран советского блока эта тенденция к приватизации выражается в новом образе пионера как прилежного ученика, вместо пионера – борца за светлое будущее. Анализ югославского проекта пионерской организации показал, что из всех рассматриваемых в настоящем исследовании стран проектирование человека Югославии выглядело наиболее новаторским. Югославские власти сформулировали потребность в новом человеке, который смог бы олицетворять новую единую и многонациональную страну. Однако идеологическое содержание этого проекта было принципиально нейтральным. На уровне глобальных трансформаций необходимо отметить, что опыт Второй мировой войны поставил множество вопросов к национальным правовым системам и праву как гаранту мира. В ответ на беспрецедентные ужасы войны начинает формироваться и становится определяющей для международного права установка, что права человека определяют права власти. В этом плане Всеобщая декларация прав человека (1948 г.) и другие международные конвенции, что разрабатываются в 1950-1960-х гг., постулируют новый проект человека с неотъемлемыми правами. Частично ориентируясь на задачи следующего года, исследователи проекта анализировали художественные и культурные проекты в США после войны во Вьетнаме (1965-1974 гг.). С одной стороны, беспрецедентная визуализация войны в фотографиях и видеорепортажах и постоянное общественное внимание к конфликту сделали многих американских деятелей культуры политически активными. С другой стороны, в общественном поле формируется концепция «вьетнамского синдрома» (дискурса травмы) как итога неудачной военной кампании. На уровне общественной полемики и медиа, академических дискуссий и реабилитационных практик работы с ветеранами Вьетнама в постконфликтной культуре США постепенно складывается ситуация медикализации опыта войны и сопутствующего ей насилия, причиненного и испытанного участниками военного конфликта. Экспансия академического подхода в области осмысления опыта насилия привела к формированию общественного консенсуса, в котором были признаны травмированными не только непосредственные участники боевых действий, но и все представители американского общества, так или иначе вовлеченные в конфликт в качестве его свидетелей (на уровне СМИ и массового кинематографа). Превращение травмы из индивидуального события в коллективное сформировали паллиативное решение в американской постконфликтной культуре – образ «травмированной нации», позволивший на коротком отрезке времени примириться с негативным итогом войны и найти основание для включения в постконфликтное общество бывших агентов насилия (ветеранов конфликта). Одной из важнейших задач проекта было теоретическое исследование концептуализаций конфликта и выхода из него в разных постконфликтных культурах и методологическая рефлексия о возможностях их сравнительного анализа. Среди важнейших методологических характеристик развития постконфликтной ситуации оказываются легитимность (legitimacy) и считывание (legibility) тех или иных действий, к которым прибегали конфликтующие стороны. Важную роль в позитивной динамике постконфликтной культуры играет то, насколько легитимны для оппонентов возникающие институции, поскольку прекращение войны всегда сталкивается с проблемой предшествующего производства главного врага, чем занимается пропаганда каждой из сторон конфликта. В терминологии П. Боянича для анализа института войны в институт мира и поиска общей деятельности, методологически значимым является понятие контринститута (counter-institution), которое описывает отдельный институт, существующий параллельно или даже в оппозиции к действующим институтам и различным индивидуальным или групповым актам. Для него характерно производство множества критических и ангажированных действий, направленных на обновление, изменение и деконструкцию закосневших конфликтных моделей. Результаты исследований нашли отражение в 18 публикациях, в том числе: 2 статьи-обзора в журнале, индексируемом в базах Scopus/WoS, 3 статьи в журналах, индексируемых в RSCI, 3 статьи в журналах, входящих в перечень ВАК и индексируемых РИНЦ, 10 публикаций тезисов докладов в изданиях, индексируемых в РИНЦ. Кроме того, результаты исследования были представлены в виде 26 докладов на 7 научных мероприятиях в России и за рубежом.